«Листья, кажется, опадают, быстрее, чем в прошлом году. Значит, время не замедлилось. А моя жизнь казалась мне прямым тому подтверждением. Мир не меняется от наших потерь. Меняемся мы. Я больше не жду лета, теперь оно всего лишь одна пора года. Можно было бы, конечно, продолжать следовать старым привычкам. Можно было бы не заводить новых. Тем более таких вредных», - Филипп отложил книгу и вытянул пачку сигарет.
читать дальше«Нет, это даже смешно – начинать курить в шестьдесят лет. Шарлота бы рассмеялась, озвучь я такие планы на будущие, а потом помахала бы визиткой врача, такого же старого, как я. Если бы не было причин… «Ты бы их придумал», - прозвучал в голове голос жены. Да, именно, Шарлота, я их придумал».
Шестидесятипятилетний Филипп Рош сидел на лавочке напротив своего дома и читал очередную книгу. Совсем не интересную, он бы бросил ее после десятой главы, если бы не привык доводить все начатое до конца. Шарлота любила в нем это качество, хотя иногда и ворчала, что из-за принципов он тратит драгоценное время на ненужные вещи. Сейчас, и последние семь лет, у него было предостаточно времени для принципов. Для своих принципов и одной чужой мечты.
«Нет, не чужой, - думал он, возвращаясь к своим планам, - мечты ближе у меня не было и нет до сих пор. По крайне мере той, что зависит от меня».
Он открывал пачку редко и не выкуривал до конца сигарету. Он не заботился о своем здоровье. Это не входило в его привычки – этим всегда занималась Шарлота, его драгоценная Шарлота. Нет, просто за пять лет такого редкого курения он не пристрастился к нему, не стал зависим. Филиппу был неприятен сам факт его вредной привычки, поэтому он старался закончить со всем побыстрее.
Вот и сейчас, недокуренная сигарету уже валялась у ног, а он разглядывал прохожих. Здесь редко увидишь чужого. Аккуратный дворик в небольшим районе небольшого города. Далеко от центра и шума. Когда они с женой, молодые, въехали в свою квартиру, то сразу же познакомились со всеми соседями, и не только в их доме. С годами хозяева менялись, кто-то умирал, кто-то переезжал, а кто-то выходил замуж. Появлялись наследники, арендаторы, покупатели. И в пустующих квартирах возобновлялась жизнь. Шарлота всегда ходила знакомится со всеми «новоприбывшими» и его таскала с собой. Тогда он удивлялся, как его память может удержать имена не только теперешних, но и всех предыдущих соседей. Сейчас же он даже не знал, откуда эта девушка, кивнувшая ему в знак приветствия головой, проходя мимо. Из их дома, из соседнего?.. Филипп поздоровался и закрыл глаза.
«Надо постараться вспомнить. Наверное, из соседнего. Или живет на верхних этажах», - он ни разу за пять лет не поднялся выше своего этажа и не пошел поздороваться с новыми соседями. Да и они не приходили. Сейчас нет той традиции знакомства, и кому нужен одинокий старик…
Филипп вернулся к книге, прочел еще пару страниц и заломил верхний уголок. Шарлота всегда злилась, когда он игнорировал ее напоминания о существовании закладок. Она часто сама их делала – рисовала, вырезала.
А как-то, помнится, изрезала на закладки фотографии, присланные дочерью.
«Лучше бы она внука прислала, а не эти картонки»…
Он улыбнулся: жена тогда здорово разозлилась и не успокоилась, пока не изрезала на тонкие полосы все работы дочери. А потом расплакалась и стала винить себе в бездушие.
«Испортить плоды труда и творчества собственного ребенка»…
«Творчество для тебя было святым. Святым и обязательным. До сих пор помню ту тяжелую атмосферу в квартире, когда Полин впервые отказалась от музыки. Она проявила небывалую твердость характера, противостоя всем твоим уговорам сесть за фортепиано. Ах, Шарлота… У тебя было столько учеников, а собственную дочь ты не смогла научить самым простым азам музыки. И в юности она не одумалась. Заявила, что в этом искусстве выбирает роль «слушателя», - Филипп взял книгу и поднялся с лавочки.
Медленно прошел к подъезду, вспоминая, как Шарлота наблюдала за ним из окна. Всегда ощущал ее взгляд, полный любви и заботы. Кухня выходила окнами во двор, и жена замечала, когда Филипп возвращался с работы. Атмосфера дома начиналась за несколько шагов до подъезда – под теплым взглядом Шарлоты. Теперь же из окон кухни смотрела пустота.
«Роль слушателя… Да, она теперь и мне присылает вместе с фотографиями и книгами диски с музыкой. Что-то из классики или «песен нашей молодости», как она любит говорить. Но чаще всего из музыкального центра раздаются звуки фортепиано», - он поднялся на второй этаж и вошел в пустую квартиру.
В углу гостиной одиноко стояло черное фортепиано.
«За пять лет никто не притронулся к инструменту. Но мне порой казалось, что я слышу музыку. Именно твою музыку. Звуки будто въелись в эти обои кремового цвета и разрослись по всем стенам, иногда сливаясь в единую мелодию. Со временем я слышал эту музыку все реже и тише, пока ее и вовсе не заглушили записи на дисках. Именно с того момента я ощутил всю пустоту дома».
Квартира наполнилась музыкой очередного диска, присланного дочерью. Книга отправилась на полку, отдельно выделенную под подарки Полин.
«Наверное, она присылает то, что сама читает. Или на что нашла неплохие рецензии. Она редко доверяет консультантам в книжных магазинах. Значит, либо ее вкус испортился, либо я безнадежно отстал от современной литературы», - Филипп скользнул еще раз взглядом по книге, которая показалась ему абсолютно бездарной.
Он достал суп и поставил его на разогрев, тем временем подойдя к верхнему ящику на кухне. Филипп неуверенно взял бутылку коньяка.
«Нет, еще не время. Обещал же…»
Бутылка отправилась обратно на полку, а Филипп последовал к супу.
@темы:
"Хлеб" по-английски
-
-
03.05.2010 в 22:35-
-
03.05.2010 в 22:51-
-
03.05.2010 в 22:56-
-
03.05.2010 в 23:22